В старинных песнях чуваши, садясь на китайский камень, с высокой горы пишут письма родным и вопрошают: «Тот, кто надел китайский йилень — не родственник ли наш дорогой?» И просят лебедя долететь до Китая и сесть в середине их поля.

Улӑхрӑм ҫӳллӗ тусем ҫине,

Лартӑм китай чул ҫине -

Лартӑм тӑвансене хут ҫырма,

Инҫетренех савса ыр сунма...

*

Ҫӳллӗ тусем ҫине пуса сартӑм,

Тылласассӑн йӗтӗн пулмӗ-ши?

Авӑрласан пурҫӑн пулмӗ-ши?

Тӗртсессӗн китай пулмӗ-ши?

Китайран камсул ҫӗлетекен

Пирӗн хаклӑ тӑван пулмӗ-ши?

*

...Вӗҫ-вӗҫ, акӑш, вӗҫ, акӑш,

Китай хир варрине ӳк, акӑш...

...Лети, лебедушка, лети,

До китайского поля долети...

Комментарии к этим песням встречать не доводилось, но, думаю, что «китайские упоминания» в них не случайные, а исторические. А ещё у Н.И. Ашмарина есть песня про китайский платок, который упал на наше поле. «Не письмо ли это от дальних родственников?» — вопрошает песня.

Уехавшим в дальнюю даль чувашам прочитать сходу иероглифы уже несподручно, потому что своё руническое письмо чувашский народ давно потерял в пламени войны.

Далее...